Геронтолингвистика цвета: обзор исследований

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 17-29-09145 «Картография цвета: диагностика развития цветонаименований русского языка с использованием естественно-научных, историографических, социологических и психологических методов». Статья подготовлена участником Программы стажировок работников и аспирантов российских вузов и научных организаций в НИУ ВШЭ на базе Центра языка и мозга на основе данных, полученных в период стажировки.

Введение

Речь пожилых людей, старческая речь традиционно считается одним из «белых пятен» на карте современной лингвистики, что во многом объясняется трудностью сбора материала и сложностью отделения действительно «возрастного» от социального, гендерного, профессионального, индивидуального, которые, к тому же, меняются со сменой эпох ^{[1, c. 86]}.

Это особенно заметно в российской науке: поиск по ключевому слову «геронтолингвистика» в базе данных РИНЦ дает в результате всего четыре публикации. В зарубежной науке язык пожилых людей представляет собой более разработанную область исследований, мощные импульсы к развитию которой дали ранние эксперименты в области когнитивного старения (см. подробные обзоры существующих теорий: ^{[2; 3]}).

Отметим, что возрастные границы социальной группы, которую в лингвистике принято относить к категории пожилых людей, довольно размыты и часто не совпадают с принятыми в социологии и геронтологии возрастными классификациями. В качестве критериев обычно используются заметные изменения физических и когнитивных функций ^[4], возраст выхода на пенсию ^[5] и ряд других.

Экспериментальные исследования речи пожилых людей свидетельствуют о том, что разные языковые способности с возрастом меняются в разной степени. Как правило, эксперименты касаются одного или нескольких из доменов: фонологического (связанного со звуками языка), лексического (уровня слов), семантического (связанного со значением), синтаксического (уровня фраз и предложений), дискурсивного (связанного с группами фраз или предложений) или прагматического (связанного с контекстуальной информацией и знаниями о реальном мире) ^[6].

Лексический уровень изучен лучше других, особенно в части извлечения слов. В экспериментах на перечисление, когда участников разного возраста просят назвать как можно больше объектов определенного класса (например, животных) за определенное время (обычно за 1 минуту), пожилые участники обычно называют меньше слов, чем молодые. Они более медленны и допускают больше ошибок и в назывании объектов, изображенных на рисунках ^[6]. Отмеченные возрастные различия проявляются достаточно рано и заметны уже у 50-тилетних, однако достигают своих максимальных значений у информантов старше 70 лет (см., напр.: ^[7]). Тем не менее, исследователи склонны считать, что такие различия скорее всего связаны с недоступностью фонологической формы. Хотя пожилые люде чаще, чем молодые, испытывают трудности с называнием нужного объекта во время разговора (см., напр.: [8–10]), они при этом знают больше слов [11–14], имеют более богатые семантические образы, чем молодые, и, как правило, не испытывают проблем с семантическим поиском ^{[15; 16]}.

Полученные данные показывают, что семантические и лексические знания накапливаются на протяжении всей взрослой жизни и остаются относительно стабильными вплоть до старческого возраста (см., напр.: ^{[3; 17]}). Согласно проведенным исследованиям, 20-тилетний носитель американского английского знает в среднем 42000 лемм и 4200 многокомпонентных словосочетаний, вместе образующих около 11100 семейств слов. В возрасте от 20 до 60 лет среднестатистический американец узнает еще 6000 лемм, это примерно одна лемма в два дня ^[13]. Однако после 70 лет словарь начинает заметно сокращаться (см., напр.: ^[18]). Главным образом, за счет того, что из лексикона постепенно исчезают слова с низкой частотой [19–21], а новые семантические связи образуются крайне медленно (см., напр.: ^{[22; 23]}).

Все эти и подобные исследования убедительно показывают, что люди разного возраста различаются по количеству и содержанию опыта ^[14], профессиональному статусу ^[24], социальными связями ^[25], опыту использования Интернета и социальных сетей ^[26], что не может не отразиться на их языке: меняется ментальный лексикон ^[14], языковое варьирование ^[5], лексическое разнообразие и размер словаря ^[13], способность обозначать объекты и осуществлять лексическое извлечение ^[7], а также другие языковые домены (см. подр.: ^{[3; 5; 6; 10; 27]}).

Вместе с тем, для социолингвистики пожилые люди часто остаются «невидимыми» ^{[28, c. 29; 29, c. 159,165; 30, c. 72]}, а если и изучаются, то исключительно в сравнении с другими возрастными группами и как гомогенная популяция, защищенная от влияния таких важных для развития языка социальных факторов, как пол, социальное положение, этнос и т.п. ^[5]. Более того, язык пожилых людей часто ассоциируется с социолингвистическим не-развитием ^[31], под влиянием которого игнорируется возможность воздействия на свойственные ему механизмы социокультурных факторов и опыта позднего периода жизни.

Тем более это касается исследований цветового словаря пожилых людей, который становился объектом специальных исследований крайне редко. Тем не менее, такие исследования есть. Цель статьи заключается в том, чтобы представить обзор существующих работ в области геронтолингвистики цвета с точки зрения имеющегося эмпирического задела, сопоставления тем, методов и методологии исследования цветового словаря пожилой популяции.

Поиск источников осуществлялся через системы РИНЦ, Google Scholar, Scopus, Web of Science, В процессе работы использовались методы теоретического и сравнительного анализа, систематизации и обобщения материалов.

(1) Размер и границы отдельных цветовых категорий

(1.1) Основные цветонаименования

Впервые о том, что параметры цветового словаря могут быть связаны с социальными характеристиками носителей языка (их полом, возрастом, уровнем образования и сферой профессиональной деятельности) речь зашла в контексте анализа основных цветонаименований.

Согласно теории основных цветонаименований ^[32], развитие цветовой лексики всех языков подчиняется универсальным закономерностям. Эволюция цветовой системы проходит семь стадий, и основные цветообозначения – немотивированные термины цвета, которые входят в идиолект всех информантов, обладают высокой частотностью, устойчивой референцией, широкой сочетаемостью и психологической значимостью для носителей определенного языка, – появляются в разных языках в одном и том же порядке (рис. 1).

Рис. 1. Стадии эволюции системы основных цветообозначений^{[32, c. 4]}

В языках, обладающих развитой системой цветообозначений, существует 11 основных цветообозначений. Шесть из них являются первичными, поскольку на них реагирует зрительный нерв – это ахроматические цветовые категории черный и белый и хроматические красный, зеленый, желтый и синий. Остальные пять категорий – вторичные, они появляются на последних стадиях эволюции системы цветонаименований языка и соответствуют тем участкам цветового спектра, в которых цвета двух первичных категорий смешиваются (коричневый, розовый, оранжевый, фиолетовый, серый).

Исследуя универсальные закономерности в развитии языков, П. Кей заметил, что в одном и том же обществе количество основных цветовых категорий может существенно различаться. Он провел повторный анализ уже опубликованных данных изучения цветовых словарей носителей трех языков ^[33]: индейского языка Перу агуаруна (N=55); футунского языка, на котором говорят жители расположенных в западной части Полинезии островов Хорн (N=42); и одного из языков Папуа Новой Гвинеи бинумариен (N=25). Анализ показал, что у носителей одного и того же языка количество основных категорий может быть разным и зависит от возраста. У людей старше – менее сложная детализация цветового пространства: они используют меньше цветовых терминов, обозначающих меньшее количество цветовых концептов по сравнению с участниками младше. Это исследование позволило П. Кею сделать важный вывод о том, что цветовая система языка находится в непрерывном развитии, и люди разного возраста по-разному усваивают лексические изменения.

Несколькими годами позже Ж. Догерти ^[34] представила аналогичное исследование на материале западно-футунского языка, родного языка жителей тихоокеанских островов Футуна и Вануату. В ее эксперименте приняли участие 45 взрослых носителей языка и 24 ребенка в возрасте от 9 до 15 лет. Информантам по очереди показывали 40 окрашенных в 11 основных цветов предметов и просили назвать их цвет. После этого они должны были выбрать в атласе Манселла цветовые образцы, соответствующие каждому из названных и не названных ими 11 основных терминов. Как и в исследовании П. Кея ^[32], анализ данных эксперимента показал, что информанты оперировали разным количеством основных терминов и что число категорий зависело от среднего возраста участников. Дети использовали наибольшее количество основных категорий – от семи до девяти. Однако с возрастом число основных цветонаименований сокращалось до шести в группе со средним возрастом 35.1; самые старшие участники эксперимента (средний возраст – 48.3 года), называя цвет, использовали лишь пять цветообозначений: белый, черный, красный, желтый и зелено-синий (grue – общую категорию для синего и зеленого).

Несколько десятилетий спустя возрастные и межпоколенные различия использования всех или нескольких основных цветонаименований исследовали на материале ряда европейских языков – французского ^{[35; 36]}, немецкого ^[36], испанского ^[37].

И. Форбс ^[35] изучила различия в использовании разными поколениями носителей французского языка цветонаименований brun и marron для обозначения коричневого цвета. С помощью карточек системы Манселла, она провела один и тот же эксперимент дважды с разными участниками, в 1975 и 1995 годах. Оба раза в исследовании приняли участие 22 человека разного возраста и пола. Половину участников просили выбрать среди предложенных карточек одну, которая лучше всего соответствовала термину brun. Вторая половина респондентов выполняла такое же задание, но с другим цветонаименованием – из тех же самых предложенных карточек они должны были выбрать максимально точное соответствие для термина marron. Эксперимент показал заметные межпоколенные различия в обозначении коричневого: значительно большую популярность у старшего поколения термина brun, и наоборот, более низкую частоту встречаемости термина maron, что позволило исследовательнице сделать выводы о заметной динамике современной системы основных цветонаименований французского языка.

Используя похожую методологию, М. Десгрип ^[36] изучила цветовую категоризацию в оранжевой части спектра в современных французском и немецком языках. В ее эксперименте приняли участие 52 респондента в возрасте от 11 до 90 лет, половина которых были носителями немецкого языка, вторая половина – носителями французского. Участникам предлагалось назвать 62 оттенка из атласа Манселла, расположенных в красно-желтой части цветового спектра, и указать один оттенок, который, по их мнению, лучше всего соответствовал цветонаименованию оранжевый. Эксперимент показал, что с увеличением возраста в обоих языках увеличивается область, соответствующая когнитивной репрезентации оранжевого цвета. При этом участники старшего возраста использовали характерную стратегию выбора фокального цвета: определяя прототипический оранжевый цвет, они вели себя как билингвы, у которых изучение второго языка часто приводит к смещению цветовых категорий. Выбирая прототипический оранжевый, респонденты старшего возраста отмечали цветовые образцы, которые по своим характеристикам были ближе к репрезентации оранжевого у молодой группы, чем к их собственной.

В 2012 году были опубликованы результаты изучения возрастных особенностей использования основных цветонаименований носителями испанского языка ^[37]. В эксперименте приняли участие 45 информантов в возрасте от 19 до 98 лет. Участников просили выполнить два задания: (1) выбрать из предложенных цветных карточек Естественной системы цвета NCS (N=102) все те, которые можно было бы обозначить каким-либо из основных цветонаименований; и (2) указать, какой из цветовых образцов подходит для обозначения каждого из основных цветонаименований больше всего. Эксперимент показал, что пожилые участники используют основные цветообозначения принципиально по-другому по сравнению с молодыми. В их системе цветонаименований не существует отчетливой границы между некоторыми цветовыми категориями, и они испытывают трудности в различении синего и зеленого, черного и синего, коричневого и фиолетового, фиолетового и розового. По мнению исследователей, этот результат имеет выраженный прикладной потенциал, который необходимо учитывать в цветовом дизайне. Цвета, которые пожилые люди плохо различают, лучше не использовать для выделения и маркировки предназначенных для них объектов. Например, чтобы сделать более подходящим для пожилых людей восприятие политической карты, где цвет используется для того, чтобы показать границы и расположение отдельных стран, лучше избегать в обозначении соседних стран тех цветов, которые люди в возрасте плохо различают (например, синего и зеленого или фиолетового и коричневого).

(1.2) Неосновные цветонаименования

Кроме основных категорий цветовой словарь большинства языков включает неосновные термины цвета – референтные цветообозначения, сложные слова и словосочетания, которые становились предметом самостоятельного исследования с точки зрения возрастных различий гораздо реже. К числу работ, в которых представлен анализ возрастных изменений размеров и границ неосновных категорий, относятся исследования Л. Самариной ^{[38; 39]}, Ю. Грибер, Г. Парамей и Д. Милонаса ^[40].

Материалом исследования Л. Самариной ^{[38; 39]} стали языки народов Кавказа – кабардино-черкесский, адыгейский, карачаево-балкарский, осетинский, ногайский, абазинский, ингушский, аварский, даргинский, грузинский и азербайджанский. В 1989–1993 годах она изучила возрастные и гендерные различия цветового словаря неосновных цветонаименований у представителей 13 этнических групп Дагестана (аваров, даргинцев), Грузии (грузин, азербайджанцев) и Северного Кавказа (кабардин, черкесов, адыгейцев, карачаев, балкаров, осетин, ногайцев, абазин, ингушей). В исследовании приняли участие 116 человек в возрасте от 20 до 99 лет.

Сравнительный анализ цветового словаря трех поколений носителей показал, что во всех исследуемых культурах пожилые люди, независимо от пола, использовали больше отобъектных цветонаименований, образованных от названий культурных и диких растений (малина, каштан), продуктов (желток, печень), окрасок домашних животных (гнедой, чалый), названий зверей и птиц, которые живут около людей (мышь, голубиная шея), природных материалов и растений, из которых получают натуральные красители (дубовая кора, древесная смола, марена). В их цветовом словаре практически полностью отсутствовали новые для исследуемых языков цветовые термины, которые, как правило, представляли собой заимствования из русского языка и часто встречались в речи молодых носителей. При этом молодые носители, с небольшими исключениями, знали все термины, которые использовали представители старшего поколения, однако не всегда правильно понимали их денотативное значение (например, не могли точно сказать, какой оттенок имеет марена).

Интересно, что большинство зафиксированных отобъектных цветонаименований обозначали теплые оттенки, что совпадает с наблюдением А.М. Кристол за развитием цветового словаря диалектов Южной Италии ^{[41, c. 139]}. По мнению исследователя, сельские сообщества могли бы легко обойтись без цветонаименований для синих оттенков вообще, поскольку эти оттенки нечасто используются в практике за пределами моды, искусства и литературы. Как справедливо заметил Р.С. Вудворт ^{[42, c. 328]}, если бы коровы были коричневыми или зелеными, история развития цветового словаря выглядела бы совершенно по-другому.

2018–2019 годах исследование референтных цветонаименований было проведено на материале русского языка ^[40]. Анализировались данные, полученные в ходе он-лайн эксперимента (http://colournaming.com), в котором приняли участие 2457 человек (1402 женщины и 1055 мужчин) в возрасте от 16 до 95 лет (средний возраст – 42,54; SD=17,71). Процедура эксперимента включала несколько этапов, на главном из которых респонденту последовательно предъявлялись равномерно окрашенные карточки (цветовые образцы), случайно отобранные компьютером из палитры эксперимента, и предлагалось назвать каждый цвет, используя наиболее подходящее цветообозначение (простые и составные слова, словосочетания, предложения). Палитра состояла из 606 цветовых образцов, которые были определены в цветовом пространстве RGB, выбраны и записаны с помощью условных обозначений системы Манселла.

Анализ полученных ответов (N=55818) показал, что треть из них (33%) содержала производные от объектов цветонаименования, а 12% (6811 ответов) были образованы от названий продуктов и различных видов еды. Перечень «съедобных» референтов включал 110 наименований и в возрастных группах носителей русского языка заметно различался. Наиболее существенно отличались перечни референтов в классах овощей, сладостей и напитков. Самые молодые участники эксперимента, называя цвета, использовали всего три вида овощей (морковь, салат и баклажан), в то время как участники старшего возраста уверенно оперировали 14 различными референтами из этого класса, включая такие, как свекла, редис, горох, кабачок, картофель, огурец, паприка, тыква и др. Наоборот, пожилые участники значительно реже, чем молодежь, описывали оттенки, сравнивая их по цвету с различными сладостями (шоколадом, сахарной ватой, ирисом, сахаром, печеньем, щербетом, медом, кремом, карамелью, мороженым, джемом, ванилью или даже жевательной резинкой) и напитками (кофе, какао, эспрессо, капучино, мокко, вином, портвейном, ликером, шампанским). По мнению исследовател