Образ хранителя очага в русской и китайской мифологической традиции

Попова Анастасия Викторовна старший преподаватель кафедры китайского языка, Московский городской педагогический университет 105064, Россия, г. Москва, пер. Малый Казенный, 5-Б, оф. 507 Popova Anastasiia Senior Educator, Department of Chinese Language, Moscow City Pedagogical University 105064, Russia, g. Moscow, per. Malyi Kazennyi, 5-B, of. 507 anysta@yandex.ru Другие публикации этого автора

Серебрякова Анастасия Игоревна бакалавр, кафедра китайского языка, ГАОУ ВО МГПУ 127238, Россия, г. Москва, шоссе Дмитровское, 34, корпус 2, оф. 204 Serebryakova Anastasiia Igorevna Bachelor, Department of Chinese Language, Moscow City Pedagogical University 127238, Russia, Moscow, Dmitrovskoe highway, 34, building 2, office 204 serebryakovaai721@mgpu.ru

Отличительной особенностью как китайского, так и русского фольклора является их многогранность, широкий диапазон верований и представлений. Несмотря на различие культурных героев этих народов ввиду географических факторов, моральных норм и эстетических представлений, в мифах китайского и русского народа присутствуют схожие идеи о мироустройстве и высших силах. Одним из общих персонажей мифологии славян и китайцев является хранитель очага, который в русской традиции именуется домовым, а в китайской – Цзао-ваном. В данной работе на материале российских и китайских источников проводится сопоставительный анализ образов покровителей домашнего хозяйства, выявляются сходства и различия данных героев. Предметом исследования выступают образы домового и Бога очага Цзао-вана в русской и китайской культурах. Целью работы является нахождение общих черт в русском и китайском осмыслении дома и их патронов, что является актуальным в свете сближения России и Китая и способствует лучшему пониманию как китайской, так и русской культуры.

Были поставлены следующие задачи:

1) Представить образ русского и китайского хранителей очага – домового и Цзао-вана соответственно;

2) Описать современное состояние этих двух культов;

3) Провести сопоставительный анализ образов домашних духов на основе следующих критериев: связь с представлениями об очаге; легенды о появлении; внешний облик; способы наименования; функции; формы почитания; праздники, связанные с покровителями очага; связь с домашним животным – лошадью.

Домовой (или домовик, Дедушка) – в славянском фольклоре дух-хозяин дома, оберегающий его жителей и скот. В «Толковом словаре русского языка» С. И. Ожегова приводится следующее определение домового: «В славянской мифологии: сказочное существо, обитающее в доме, злой или добрый дух дома» ^{[10, с. 170]}.

Согласно народным верованиям, домовым становился предок семьи. В одних случаях это был дух «правильного покойника», т. е. того, чья душа была чистой, и кто был правильно захоронен. В других случаях это был нечистый дух, проклятая душа, черт ^{[15, с. 116]}. Под влиянием христианства появилась следующая легенда о появлении домовика. Бог, сотворив мир, сбросил с неба на землю всех чертей. Те, кто попал в дом, стали домовыми, кто попал в воду, – водяными, кто попал в лес, – лешими и т. д. В отличие от другой нечистой силы, домовые оказались добрыми духами, так что семьям удалось с ними ужиться ^{[8, с. 28-29]}.

Наряду с мужским образом Домового существуют женские парные соответствия этому персонажу: в одних случаях это жена и дочь Домового, в других – самостоятельные персонажи — мифологические хозяйки дома ^{[6, с. 120]}.

Кроме жены – домовихи, в русской мифологии у русского домашнего духа есть также дети, количество которых равнялось количеству детей в семье, живущей в доме, охраняемом домовым.

О внешнем виде домовика однозначно судить невозможно. Духу приписывали облик человека, старика с густой бородой. Часто Дедушка был очень похож на умершего или живого хозяина дома. Тем не менее, во внешности домового «проступали» черты нечистой силы: шерстяной покров, когти, отсутствие одного уха. Одет был домовой в старый зипун, синий кафтан или красную подпоясанную рубашку ^{[6, с. 121]}. Считалось, что домовик способен оборачиваться животным, например, котом, змеей, лаской, лягушкой и другими существами. Истинный же облик Дедушки был скрыт.

Рис. 1 И. Я. Билибин. Домовой

Чаще всего домовик обитал у печи, в хлеву, мог выбирать и другие места, занимать которые человеку было нельзя, иначе его ждали болезни ^{[15, с. 106-107, 109-110]}.

Славяне верили, что главное занятие домового – это помощь в хозяйстве и быту. Если с духом правильно обращались, то он относился к хозяевам по-доброму: сушил зерно, поддерживал огонь в печи, защищал дом от других духов. По поверьям домовик имел особое отношение к животным, в частности, к лошадям: поил и кормил их, заплетал гриву в косы ^{[15, с. 118]}. Однако если домового обижали, не проявляли к нему должного уважения, а в семье стоял разлад, то Дедушка мог рассердиться и начать пакостить хозяевам. Так, говорили, что дух начинал шуметь, бить посуду, пугать жильцов, сбрасывать с них ночью одеяло. Когда домовому не нравилась лошадь, то он гонял ее по хлеву, мешал ей питаться, животное становилось тощим и больным. В таких случаях коня старались продать и купить новую лошадь, которая будет по душе Дедушке ^{[6, с. 122]}.

Другим делом домашнего духа, как считал русский народ, было предсказание будущего, предостережение от беды. Когда домовик предчувствовал несчастье, он выл, стучал, хлопал дверьми, мог давить человека во сне. Если несчастья не предвиделось, домовой гладил человека лохматой рукой, если же кого-то из членов семьи ждала беда, то гладящая рука ощущалась как голая, безволосая ^{[6, с. 122-123]}.

Рис. 2 Открытка с изображением Домового (1900-1917 гг.)

Иногда Дедушка мог разозлиться на что-то и начать хулиганить, в таком случае домочадцы старались его задобрить: преподносили ему в дар хлеб, мясо, молоко. Если этим не получалось вернуть доброе расположение духа у домового, то проводили различные обряды по его «усмирению», например, в хлев заводили неприятных домовику медведя или козла, во дворе махали липовой палкой, втыкали нож над дверью ^{[6, с. 124]}.

Для поддержания хороших отношений с духом семья по праздникам угощала его пищей, преподносила лоскуты ткани и другие подарки ^{[6, с. 123]}. При переезде в другой дом домового всегда звали с собой, иначе Дедушка мог обидеться и начать приносить беды как в новом, так и в старом доме. В случае, если в новом жилище оставался чужой домовой, его старались «выпроводить», прежде чем придет дух-хранитель семьи, иначе между ними начинались ссоры. Более того, русские старались не допускать появления второго домового в доме, для чего в хлеву вешали обереги ^{[6, с. 123-124]}.

Некоторые источники упоминают день почитания домового, который приходился на 10 февраля (28 января по старому стилю) и совпадал с православным праздником Памяти преподобного Ефрема Сирина ^{[3, с. 40],[4, с. 119]}. В это день русские задабривали Дедушку, преподнося ему в дар угощения и произнося заговоры.

В настоящее время культ домового редко можно встретить среди русского населения, вера в домашнего духа поддерживается только в отдаленных малонаселенных деревнях. Причину этого можно увидеть во влиянии христианства, причислявшего домового к нечистой силе, поклоняться которой было запрещено. Этот принцип сохраняется и в наши дни: так, в 2019 г. Архиепископ Серафим (в миру Владимир Сетракович Мелконян) выступил против возвращения «народа к темным векам язычества» в связи с установкой фигурок домовых на историческом Медовом мосте и здании Музея Янтаря в Калининграде ^[17]. Однако стоит отметить, что такая реакция присуща ограниченному, как правило наиболее глубоко верующему кругу населения.

В целом же, нельзя сказать, что домовик полностью утратил свои позиции в русском культурном пространстве. В частности, в фольклоре сохранилось немало суеверий, изначально связанных с образом Дедушки, вера в которые до сих пор поддерживается: так, перед путешествием или поездкой семья обязана «присесть на дорожку», тем самым спросив у домового разрешение временно покинуть дом. В этот момент домовик дает советы семье, как сберечь себя в путешествии и вернуться невредимыми ^{[5, с. 91]}. Другой пример – выражение «Чур меня!», которое произносят при испуге. У древних славян чур был воплощением предков, часто ассоциировался и сливался с образом домового. Восклицая: «Чур меня!», люди просили о помощи и поддержке у божества.

Кроме того, Дедушка занимает видное место в сказках и детских мультфильмах, яркий пример тому – серия мультипликационных фильмов «Домовенок Кузя» (1984 г.), снятых по мотивам сказок Татьяны Александровой.

Рис. 3 Кадр из мультипликационного фильма «Домовенок Кузя»

Нельзя не отметить и еще одну современную тенденцию – в последнее время стали очень популярными домашние «обереги» в виде домовых: магниты, куклы, подвески, обычно сопровождающиеся пожеланиями счастья, богатства, любви и т. д.

Таким образом, домовик – яркий персонаж русской культуры. Его образ сложен и противоречив: в представлении русского народа он одновременно был и воплощением предка, которому поклонялись, и злым духом, который мог навредить человеку, препятствовать спокойному ведению хозяйства.

Далее рассмотрим образ хранителя дома, сформировавшийся за несколько тысячелетий в китайской культуре. Нельзя не согласиться с тем, что на протяжении развития китайской истории народ этой великой страны создавал, накапливал и передавал свои культурные достижения, жизненные устои, духовные ценности новым поколениям ^{[11, с. 81]}. Аналогом домового в китайской народной религии является Цзао-ван. Властитель Очага Цзао-ван (灶王，Zàowáng), или Бог очага Цзао-шэнь (灶神, Zàoshén), Повелитель очага Цзао-цзюнь (灶君, Zàojūn), Господин властитель очага Цзао-ванъе (灶王爷, Zào wángyé), Властитель судьбы восточной кухни Дунчу сымин (东厨司命, Dōngchú sīmìng), и даже Бодхисатва Сымин (司命菩萨, Sìmíng púsà) – это все только часть имен бога домашнего очага, хранителя семейного богатства и благополучия ^{[21, с. 13]}. Рассматривая культ Цзао-шэня с лингвистической точки зрения, необходимо отметить, что изначально в китайском языке слово «очаг» записывалось иероглифом, представляющим собой пещеру с сидящей в ней лягушкой ^{[13, с. 679]}. Это древнее значение сохранилось сквозь века в традиционном написании иероглифа «очаг» – 竃, но с изменением в виде добавления ключа «земля» (土, tǔ). Упрощенное же написание этого иероглифа (灶, Zào) представляет собой идеограмму из ключей «огонь» (火, huǒ) и «земля» (土, tǔ), что отображает сущность китайского очага – огня, разведенного на земле. Это отсылает к современному осмыслению Цзао-вана как бога огня, а также к одному из традиционных вариантов его наименования – 南方火帝君 (Nánfāng huǒ dìjūn), т. е. Южный владыка огня ^{[13, с. 679]}.

Известный китайский исследователь фольклора Лю Шоухуа отмечает, что существовали легенды, в которых божеством очага была старуха, а жертвоприношения очагу можно было рассматривать как «вознаграждение за жизнь и приготовление пищи». Ученый пишет: «Вполне резонно восхвалять заслуги древних женщин, но эти легенды не получили распространения» ^{[26, с. 40]}.

Упоминания о Цзао-ване можно встретить в древних классических источниках. Например, в главе 13 «Общие рассуждения» философского трактата «Хуайнань-цзы» (淮南子, Huáinán zǐ) периода династии Западная Хань (206 до н. э.–9 н. э.)), созданного не позднее 139 г. до н. э., есть такие слова: «Император Янь-ди создал огонь, и когда он умер, он стал печью» ^[23]. Философ Кун Инда (孔颖达, 574–648), живший в период правления династий Суй и Тан, писал в своем комментарии к главе «Ритуальные сосуды» «Книги ритуалов» (礼记, Lǐjì): «Владыка Чжуань Сюй, сына у него звали Ли и он был Чжу Жуном и приносили ему жертвы как духу Очага» ^[24].

Существует множество версий происхождения Цзао-вана. Согласно одной, им стал некий мужчина по фамилии Чжан, который жил за счет своей жены. Под Новый год супруга Чжана отправила его к своим родителям, чтобы тот взял у них рис. Отец и мать девушки очень жалели свою дочь и поэтому положили на дно мешка с рисом серебро. Ленивому Чжану не хотелось тащить домой такой тяжелый мешок, так что он отдал его незнакомцу. Узнав об этом, жена очень рассердилась на мужа и убила его. Но, поскольку это произошло в новогоднюю ночь, труп она временно закопала под очагом. Спустя время женщина начала сожалеть о своем поступке и повесила над очагом поминальную табличку с именем мужа, на которую стала молиться. Ее примеру последовали другие семьи, и так появился образ существа, связанного с очагом, который распространился по всему Китаю ^{[13, с. 679-680]}.

По второй легенде, Цзао-ван был небесным поваром у Нефритового императора. Однажды Небесный император решил устроить праздник и приказал Цзао-шэню приговорить искусные блюда для пира, а на десерт подать хризантемовые пирожные –любимое угощение правителя. Цзао-ван подал к столу очень вкусные яства, и когда дошла очередь до десерта, то Цзао-шэнь решил сам его попробовать. Повар так увлекся, что не заметил, как съел все пирожные. Ему пришлось признаться гостям в содеянном, и Нефритовый император решил наказать Цзао-цзюня, изгнав его с Небес к людям. Цзао-ван должен был обитать теперь на человеческой кухне, следить за семьями и их поведением. Однако император очень любил хризантемовые пирожные, поэтому он повелел Цзао-вану раз в год, 23 числа последнего месяца по лунному календарю, возвращаться на Небо, докладывать о делах людей, а за одно и радовать правителя десертом. Так в Китае появился бог очага ^{[14, с. 19-21]}.

Существует еще одна история о появлении Цзао-вана. Давным-давно жил очень жадный император, который ел везде, куда бы ни пошел. Однажды он забрел в деревню и встретил там красивую девушку, у которой была корзинка с финиковым пирогом. Хотя император много чего ел в своей жизни, такого лакомства он не пробовал. Он приказал девушке отдать ему пирог, и девушка повиновалась. Императору очень понравился финиковый пирог, и он решил забрать себе искусницу, чтобы та каждый день готовила ему сладости. Он попытался схватить девушку за руку, а та обхитрила его и закинула императора на печку. Император, как ни пытался, не смог слезть с печки: он был слишком толстым. Произошло все это в 23 день 12 лунного месяца. И так и остался император на печи, став ее покровителем. Сам он не может больше есть никакие кушанья и только вынужден наблюдать, как едят другие ^[27].

Наконец, есть и такая версия о возникновении Бога очага: духи не могли уследить за поступками людей и обратились к Нефритовому императору с просьбой о помощи. Тогда государь назначил святого Чжан Чжаня с горы Куньлунь Цзао-ваном. По велению небесного владыки Чжан превратился в пять домашних божеств, которые, в свою очередь, превратились в десять тысяч Цзао-ванов и начали наблюдать за всеми семьями Китая ^{[13, с. 679–680]}.

Китайский исследователь Гуань Сяоин, опираясь на фольклор, приводит такую легенду: говорят, что все боги Очага – блуждающие призраки, которые погибли в битве между чжоуским У-ваном и шанским правителем Чжоу-ваном, но не были канонизированы в списке богов Цзян Цзыя^[1]. Цзян Цзыя беспокоился, что они будут возмущаться и делать плохие вещи, поэтому он назвал этих солдат, погибших в бою, кухонными богами. Так он не только мог не допустить их бесцельного шатания и провоцирования неприятностей, но и заставил их управлять каждым домом в мире ^{[22, с. 289]}.

Такое количество легенд служит доказательством того, что Цзао-вана любят и почитают в народе.

В китайской культуре Цзао-ван выполнял множество функций. Самая главная из них была связана с огнем. Цзао-цзюнь готовил пищу на огне, поднимал дым и помогал ему дойти до небес во время проведения ритуалов ^{[18, с. 135]}.

Вторая задача Царя очага – следить за делами семьи и сообщать о них Нефритовому императору. Еще Гэ Хун в своем трактате «Баопу-цзы» («Мудрец, объемлющий первозданность») писал: «В ночь последнего дня каждого месяца Цзао-шэнь также поднимается на небо, чтобы рассказать о дурных деяниях людей» ^{[1, с. 103]}. Однако более важным, согласно верованиям, считался 23-й день последнего месяца года по лунному календарю, когда Цзао-ван садился на своего коня и отправлялся на небеса уже с ежегодным докладом. Небесные чиновники считали хорошие и плохие дела членов семьи, за благие поступки людям ниспосылалось вознаграждение, за нечестивые – наказание. Через неделю, в 1-й день Нового года, Цзао-шэнь возвращался в дом, принося с собой счастье или кару. В связи с этим в Китае практиковались обычаи провожания и «задабривания» бога очага. Для него выставлялись подношения: чай, вода, овощи и прежде всего сладости – чтобы «склеить» рот божества и не позволить ему рассказать Нефритовому императору о провинностях домочадцев ^{[18, с. 125]}. В знак почитания бога изготавливались специальные иконки с изображением Цзао-вана – чжима (纸马, zhǐmǎ), которые вывешивались на кухне и в конце года сжигались, что сопровождалось молитвами и просьбами принести семье благополучие и богатство. В российском собрании ГМИР хранится няньхуа с изображением момента проводов Цзао-вана и его супруги на небо, на ней бумажная иконка-чжима с изображением Бога очага сжигается перед алтарем вместе с положенными в таз бумажными деньгами ^{[2, с. 131]}.

Рис. 4 Няньхуа с изображением момента проводов божества домашнего очага Цзао-вана и его супруги на небо из собрания ГМИР (Д-3338-VII)

Поклонение Цао-вану позже вошло в даосизм, появились посвященные ему даосские писания, такие как «Канон Высочайшего достопочтенного из Пещеры реализованного об умиротворении Цзао-цзюня» (太上洞真安灶君, Tàishàng dòngzhēn ān Zàojūn), «Канон Высочайшего достопочтенного управителя небесного пространства о благодарности Цзао-вану» (太上灵空补谢灶王经, Tàishàng língkōng bǔxiè Zàowáng jīng)». В эпохи Тан (618–907) и Сун (960-1279) они были включены в «Даосский канон» (道经). Кроме того, «Сутра о Цзао-цзюне» (灶君宝卷, Zàojūn bǎojuǎn), в которой приводится двенадцать заповедей Цзао-цзюня ^{[16, с. 294]}, приобрела большую популярность среди последователей. Народное почитание Цзао-вана имеет долгую историю, ему поклонялись тысячи семей, после укрепления в даосизме, он стал еще более популярным.

Как хранитель семьи, Цзао-ван также выполнял апотропеические функции– лубок с его изображением был призван отгонять злых духов, но и в целом защитные функции – при приготовлении пищи люди разводили огонь в печи. Это могло представлять определенную опасность, поэтому китайцы считали Цзао-вана богом предотвращения пожаров ^{[22, с. 289]}.

Для земледельцев Цзао-цзюнь был и духом земли, поскольку его день рождения приходился на месяц чоу (丑,chǒu)– 12-й месяц по лунному календарю, который в системе фэншуй совпадал с элементом «земля» ^{[18, с. 135]}. Это дополнялось и тем, что с возвращением на землю царь очага приносил с собой весну, т. е. возрождение природы.

Культ Цзао-вана нашел свое место в народных картинах няньхуа, которые висят во всех домах Китая и являются распространенным новогодним подарком. Именно няньхуа дают представления о внешности Цзао-вана. На новогодних картинах бог предстает в виде старца, одетого в чиновничий костюм. Лицо его выражает спокойствие и мудрость. На няньхуа хранитель очага нередко изображается со своей супругой Цзао-ван найнай (灶王奶奶, Zàowáng nǎinai), свитой помощников и неизменными атрибутами, такими как скипетр гуй (圭, guī), курильницы, драгоценности, книга с записями о хороших и плохих делах, символы богатства: пионы, денежное дерево яоцяньшу (摇钱树, yáoqiánshù), слитки золота и серебра и т.д.

Данные картины носили интимный, т. е. семейный характер, о чем свидетельствовало присутствие на них петуха – символа домашнего хозяйства, собаки – сторожа дома, таких сцен, как разведение женщинами огня, изготовление лапши и лепка традиционного новогоднего блюда – пельменей ^{[18, с. 133]}.

Помимо супруги, атрибутов благосостояния и достатка, на картинах няньхуа народные художники часто изображали перед Цзао-цзюнем ритуальный столик, с курильницами для благовоний, жертвенными продуктами и другие подношениями. Такие изображения, вероятно, заменяли ежедневные жертвоприношения в повседневной жизни и в то же время выражали поклонение людей кухонному богу. Дополнительно важность и глубокое почитание Цзао-вана выражалось в симметричном размещении вокруг центральной фигуры божества изображений множества маленьких фигурок, смотрящих на него ^{[25, с. 139]}.

Рис. 5 Икона-чжима с изображением Цзао-вана и его свиты

И в настоящее время культ Цзао-цзюня распространен в Китае. Он почитается в качестве бога-покровителя поваров и официантов ^{[13, с. 679]}. Жертвы Цзао-вану по большей части приносят в деревнях Китая, тогда как в больших городах это более затруднительно, прежде всего ввиду отсутствия очага в доме. Тем не менее, некоторые жители мегаполисов продолжают верить в бога кухни и вешают его изображение над газовой плитой.

Кроме того, китайцы отмечают важный праздник, связанный с Цзао-ваном – Малый Новый год, или Сяо Нянь (小年, xiǎonián), который приходится на 23 число 12 лунного месяца. В течение Малого Нового года в Китае готовятся к Празднику Весны. Первым делом семьи наводят порядок в доме: «выметают» старое, чистят двери, окна, мебель, поскольку считается, что в последний лунный месяц года духи и привидения раздумывают, стоит ли им уходить на Небеса или остаться на Земле. Чтобы убедить духов уйти в свой мир, люди наводят порядок в своих жилищах. Период празднования Нового года в Китае сопровождается закрытием магазинов, поэтому второе дело в Сяо Нянь – закупка про запас продуктов, а также красных конвертов, икон с изображением Цзао-вана и его лошади, курительных палочек, календарей, детских игрушек и одежды, фейерверков. И наконец, семьи готовят праздничные блюда (т. к. приготовление пищи в течение Нового года традиционно не поощрялось), такие как мясо, кровяную колбасу, рисовые лепешки и т. п. ^[19].

Таким образом, китайцы уже не так преданно почитают хранителя очага, но отголоски его культа до сих пор слышны в распространенных традициях и обычаях.

Перейдем к сравнению двух культов. Очевидно, что домовой и Цзао-ван – разные по своей сути божества, однако они обладают очень схожими качествами. Прежде всего стоит отметить связь обоих духов с таким земноводным, как лягушка. Как упоминалось выше, в древней форме иероглифа «очаг» присутствовала лягушка. О причине использования данного животного для записи слова рассуждал А. М. Решетов в работе «Цзао-ван – китайский бог очага». Ученый отмечал, что лягушка в представлении и жизни китайцев играла важную роль, в частности, при постройке жилья. Руководствуясь правилами фэншуя, китайцы обращали особое внимание на влажность места для дома, для их жилища была характерна сырость – среда, пригодная для обитания лягушек. Аналогичное требование было и у славянских народов: при выборе места для строительства дома проводилось гадание с использованием бараньей шерсти. Если шерсть за ночь сырела – то место признавалось подходящим ^{[12, с. 233–234]}. Отсюда одно из обличий у домовика – лягушка – не случайность и не оч